Сло­во «го­ве­ние» зву­чит в пра­во­слав­ном оби­хо­де по­сто­ян­но, но при­об­ре­та­ет осо­бое зна­че­ние в свя­зи с при­бли­же­ни­ем Ве­ли­ко­го по­ста. «От­го­веть» хо­тя бы раз в год, при­чём, имен­но в этот свя­щен­ный пе­ри­од вре­ме­ни, – непре­мен­ная обя­зан­ность хри­сти­а­ни­на. Этим прин­ци­пом ру­ко­вод­ство­ва­лось рань­ше боль­шин­ство на­се­ле­ния Рос­сий­ской им­пе­рии. Сей­час мно­гое ме­ня­ет­ся, по­это­му по­лез­но об­ра­тить­ся к смыс­лу это­го тер­ми­на и его ре­аль­но­му зна­че­нию в на­сто­я­щее вре­мя.

Го­ве­ние^[1] (греч. ευ̉λάβεια, эвла́бэйа, – букв. «осто­рож­ность», «преду­смот­ри­тель­ность», «бла­го­го­ве­ние»; лат. pietas, «бла­го­че­стие») – тер­мин пра­во­слав­но­го бо­го­слу­жеб­но­го оби­хо­да, обо­зна­ча­ю­щий осо­бое при­го­тов­ле­ние ве­ру­ю­ще­го к та­ин­ству По­ка­я­ния и при­ня­тию вслед за этим Свя­тых Тайн (при­ча­ще­нию). Объ­ем со­дер­жа­ния это­го по­ня­тия со вре­ме­нем су­ще­ствен­но ме­нял­ся.

Со­глас­но пред­пи­са­нию фор­маль­но дей­ству­ю­ще­го у нас мо­на­стыр­ско­го (!) Цер­ков­но­го Уста­ва (Ти­пи­ко­на)^[2], го­ве­ние в обыч­ное вре­мя со­сто­ит в недель­ном – с по­не­дель­ни­ка по суб­бо­ту^[3] – по­сте и воз­дер­жа­нии от раз­вле­че­ний, в по­се­ще­нии за этот пе­ри­од всех бо­го­слу­же­ний (или хо­тя бы в три по­след­них дня), ре­гу­ляр­ных до­маш­них мо­лит­вах, чте­нии ду­хов­ной ли­те­ра­ту­ры и, по воз­мож­но­сти, де­лах ми­ло­сер­дия. Го­ве­ю­щий же во вре­мя мно­го­днев­но­го по­ста уси­ли­ва­ет его для се­бя от­ка­зом от ка­кой-ли­бо ча­сти доз­во­лен­ной (пост­ной) пи­щи. За­вер­ша­ет­ся го­ве­ние ис­по­ве­дью (в суб­бо­ту ве­че­ром или непо­сред­ствен­но пе­ред вос­крес­ной Ли­тур­ги­ей) и уча­сти­ем в Та­ин­стве Ев­ха­ри­стии (при­ча­ще­нии). Это «иде­а­ли­зи­ро­ван­ное» пред­пи­са­ние, с од­ной сто­ро­ны, фак­ти­че­ски изы­ма­ет че­ло­ве­ка из на­пря­жен­но­го рит­ма совре­мен­ной по­все­днев­ной жиз­ни (ли­ша­ет воз­мож­но­сти ра­бо­тать и учить­ся^[4]), а по­то­му не мо­жет быть вы­пол­не­но по­дав­ля­ю­щим боль­шин­ством ми­рян, с дру­гой сто­ро­ны, в слу­чае ис­пол­не­ния, ли­ша­ет че­ло­ве­ка воз­мож­но­сти еже­не­дель­но­го уча­стия в Та­ин­стве (в этом слу­чае ему при­дет­ся го­веть круг­лый год)!

В Древ­ней Ру­си го­ве­ние бы­ло об­став­ле­но це­лой си­сте­мой тре­бо­ва­ний, об­ря­дов и обы­ча­ев, ко­то­рые в иде­а­ле долж­ны бы­ли пол­но­стью опре­де­лять жизнь ве­ру­ю­щих в дни по­ста. В пер­вые ве­ка по­сле кре­ще­ния Ру­си на­ши пред­ки обя­за­ны бы­ли го­веть три­жды в год, – в по­сты Ве­ли­кий, Пет­ров и Рож­де­ствен­ский (Филипппов). В XIV–XV вв. по­явил­ся Успен­ский пост и, со­от­вет­ствен­но, рас­по­ря­же­ние об обя­за­тель­ном че­ты­рех­ра­зо­вом го­ве­нии в год. Так про­изо­шло отож­деств­ле­ние об­ще­цер­ков­но­го по­ста и ин­ди­ви­ду­аль­но­го го­ве­ния. Глав­ное го­ве­ние – это Ве­ли­кий пост; дру­гие по­сты – это «ма­лые го­ве­ния». В пе­ри­од го­ве­ния в хра­мах и до­мах чи­та­лись сбор­ни­ки ду­хов­ных по­уче­ний – «Зла­то­уст» и «Зла­то­уст пост­ный», – сво­е­го ро­да «Четья Три­одь Пост­ная».

На са­мом же де­ле еди­но­об­раз­ной и со­зна­тель­ной прак­ти­ки го­ве­ния для боль­шин­ства рос­си­ян не су­ще­ство­ва­ло. Од­ни счи­та­ли вре­ме­нем го­ве­ния весь пе­ри­од кон­крет­но­го по­ста и при­сту­па­ли к Свя­тым Тай­нам в его по­след­ние дни или да­же по окон­ча­нии: по­сле Рож­де­ствен­ско­го по­ста – в дни Рож­де­ства или Бо­го­яв­ле­ния, по­сле Ве­ли­ко­го по­ста – в Страст­ные Чет­верг и Суб­бо­ту (ре­же – в пас­халь­ную ночь^[5]), и т. д. Дру­гие, на­про­тив, ста­ра­лись от­го­веть на пер­вой неде­ле по­ста и по­том устра­и­ва­ли се­бе са­мо­воль­ные по­слаб­ле­ния (так, пьян­ство в празд­ник, слу­чив­ший­ся по­стом, не счи­та­лось его на­ру­ше­ни­ем). По­это­му стро­гие офи­ци­аль­ные пред­пи­са­ния в от­но­ше­нии го­ве­ния яв­ля­лись чи­сто де­кла­ра­тив­ны­ми. Ис­то­ри­че­ские ис­точ­ни­ки сви­де­тель­ству­ют, что в Древ­ней Ру­си долг хо­тя бы од­но­го (!) го­ве­ния в год не ис­пол­ня­ла большая часть «ве­ру­ю­щих». По­пыт­ки цер­ков­ных вла­стей со­хра­нить ра­зум­ный ба­ланс меж­ду внут­рен­ней сво­бо­дой че­ло­ве­ка и его хри­сти­ан­ской обя­зан­но­стью го­ве­ния, взы­вая к со­ве­сти, бы­ли окон­ча­тель­но уни­что­же­ны борь­бой с цер­ков­ным рас­ко­лом ста­ро­об­ряд­че­ства.

Указ 1716 го­да пред­пи­сы­вал, чтобы лю­ди всех чи­нов «у от­цов сво­их ду­хов­ных ис­по­ве­ды­ва­лись по­всягодно», а на на­ру­ши­те­лей свя­щен­ни­ка­ми по­да­ва­лись «имян­ные рос­пи­си» гу­бер­на­то­ру, на­ла­гав­ше­му на них штра­фы. С раз­но­чин­цев и по­сад­ских лю­дей пер­вый раз взи­мал­ся рубль, вто­рой – два, в тре­тий – три руб­ля; с по­се­лян, со­от­вет­ствен­но, 10 де­нег, грив­на и 5 ал­тын. «Неис­прав­но го­ве­ю­щие» (ме­нее од­но­го ра­за в год) огра­ни­чи­ва­лись в граж­дан­ских пра­вах, им от­ка­зы­ва­ли в по­ступ­ле­нии на го­судар­ствен­ную служ­бу. На­ста­и­вая на еже­год­ном при­ча­ще­нии, «Ду­хов­ный ре­гла­мент» за­ме­ча­ет, что «несть луч­ше­го зна­ме­ния, по­че­му по­знать рас­коль­щи­ка», под­ра­зу­ме­вая, что ста­ро­об­ря­дец не бу­дет при­ча­щать­ся в «ни­ко­ни­ан­ской» церк­ви и этим вы­даст се­бя! Так Та­ин­ство ста­но­ви­лось «кон­троль­ным сред­ством по­ли­цей­ско­го сыс­ка», а от­мет­ка о еже­год­ном в нём уча­стии – сви­де­тель­ством цер­ков­ной и граж­дан­ской бла­го­на­деж­но­сти. Эти ука­зы, фак­ти­че­ски уза­ко­нив­шие ко­щун­ствен­ное от­но­ше­ние к Свя­тым Тай­нам со сто­ро­ны всё воз­рас­та­ю­ще­го ко­ли­че­ства ате­и­сти­че­ски на­стро­ен­ных фор­маль­ных «при­хо­жан», лишь спо­соб­ство­ва­ли от­чуж­де­нию со­вест­ли­вых хри­сти­ан от Церк­ви, а вско­ре и не мог­ли уже про­во­дить­ся в жёст­кой фор­ме. Так, в ин­струк­ции, вы­пу­щен­ной Свя­тей­шим Си­но­дом в 1897 го­ду, пра­во­слав­ным хри­сти­а­нам уже не пред­пи­сы­ва­лось, но лишь «брат­ски со­ве­то­ва­лось» го­веть в те­че­ние Ве­ли­ко­го по­ста «хо­тя бы несколь­ко дней».

Совре­мен­ные пра­во­слав­ные иерар­хи и бо­го­сло­вы пы­та­ют­ся пре­одо­леть фор­ма­лизм, сло­жив­ший­ся в усло­ви­ях «го­судар­ствен­ной Церк­ви», и воз­ро­дить древ­нюю ев­ха­ри­сти­че­скую прак­ти­ку при­ча­ще­ния за каж­дой Ли­тур­ги­ей, что с неиз­беж­но­стью вле­чет за со­бой и пе­ре­смотр тра­ди­ци­он­но­го по­ня­тия «го­ве­ние».

Юрий Ру­бан
канд. ист. на­ук, канд. бо­го­сло­вия
Ли­те­ра­ту­ра: Как на­до го­веть и ис­по­ве­дать­ся пред ду­хов­ни­ком (брат­ский со­вет пра­во­слав­но­му хри­сти­а­ни­ну). СПб., 1897; Де­боль­ский Г. С. О го­ве­нии по уста­ву Пра­во­слав­ной Церк­ви. 4-е изд. СПб., 1901; Смир­нов С. И. Как го­ве­ли в Древ­ней Ру­си? // Цер­ков­ные Ве­до­мо­сти, 1901. № 8. С. 266-279; № 9. С. 305–311; № 10. С. 343–351; Он же. Древ­не­рус­ский ду­хов­ник. М., 2004.

При­ме­ча­ния

^[1] Ста­тья опуб­ли­ко­ва­на в епар­хи­аль­ном жур­на­ле «Во­да жи­вая: Санкт-Пе­тер­бург­ский цер­ков­ный вест­ник», № 2/2007; в со­кра­щен­ном ви­де – в «Рос­сий­ском гу­ма­ни­тар­ном эн­цик­ло­пе­ди­че­ском сло­ва­ре». Т. I. М.-СПб., 2002. С. 463–464.

^[2] Его са­мо­на­зва­ние: «Ти­пикон, сиречь изо­бра­же­ние цер­ков­но­го последо­ва­ния во Иеру­са­ли­ме святыя лав­ры пре­по­доб­но­го и бо­го­нос­но­го от­ца на­ше­го Сав­вы» (Ти­пи­кон, си­есть Устав. Т. I. СПб., 1992. С. 9). Уста­ва для при­ход­ских церк­вей, т. е. Уста­ва для ми­рян, у нас до сих пор нет! В этом – од­на из при­чин ка­та­стро­фы, по­стиг­шей Рус­скую Цер­ковь в на­ча­ле XX сто­ле­тия.

^[3] «Егда хо­чет кто при­ча­сти­ти­ся Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин, по­до­ба­ет ему со­хра­ни­ти всю сед­ми­цу, от по­не­дель­ни­ка пре­бы­ти в по­сте, и мо­лит­ве, и трез­во­сти со­вер­шен­ной все­ко­неч­но, и то­гда со стра­хом и вели­им бла­го­говеин­ством приимет Пре­чи­стыя Тай­ны» (Ти­пи­кон. Т. I. Гла­ва 32. С. 85).

^[4] Зна­чи­тель­ная ка­те­го­рия лю­дей – про­фес­сио­наль­ные ар­ти­сты, му­зы­кан­ты, пев­цы, пре­по­да­ва­те­ли «твор­че­ских» ву­зов, спортс­ме­ны – по опре­де­ле­нию ли­ша­ет­ся воз­мож­но­сти та­ко­го го­ве­ния: вся их де­я­тель­ность су­ро­во ква­ли­фи­ци­ру­ет­ся как «шу­тов­ские раз­вле­че­ния» и «уте­хи». Не мо­гут вы­пол­нять все пред­пи­са­ния Ти­пи­ко­на и пред­ста­ви­те­ли нелёг­ких про­фес­сий, обес­пе­чи­ва­ю­щие без­опас­ность стра­ны и са­му воз­мож­ность нор­маль­ной жиз­ни – во­ен­ные, по­ли­цей­ские, по­жар­ные, раз­вед­чи­ки, кос­мо­нав­ты, пи­ло­ты, во­ди­те­ли, стале­ва­ры и дру­гие, за­ня­тые на про­из­вод­стве с непре­рыв­ным цик­лом. Но пол­но­прав­ным хри­сти­а­ни­ном мо­жет быть че­ло­век лю­бой доз­во­лен­ной про­фес­сии! У нас ведь нет «ор­то­док­саль­ных ве­ру­ю­щих», как в иуда­из­ме, за­ня­тых ис­клю­чи­тель­но ис­пол­не­ни­ем всех ка­зу­и­сти­че­ских пред­пи­са­ний То­ры и по­то­му ис­клю­ча­ю­щих се­бя из со­ци­аль­но по­лез­ной жиз­ни.

^[5] Ве­ро­ят­но, неко­то­рые до сих пор счи­та­ют празд­нич­ную Ли­тур­гию кра­си­вым спек­так­лем, несов­ме­сти­мым с её из­на­чаль­ным смыс­лом. Так, од­на ал­тар­ни­ца (ро­дом из Крас­но­дар­ско­го края) с вос­хи­ще­ни­ем рас­ска­зы­ва­ла о сво­ём преж­нем на­сто­я­те­ле, «стро­гом рев­ни­те­ле цер­ков­но­го уста­ва» (как они его по­ни­ма­ли, ра­зу­ме­ет­ся). По­сле за­при­част­но­го сти­ха на Ли­тур­гии в Пас­халь­ную ночь сей до­стой­ный пас­тырь вы­хо­дил на со­лею и гром­ко об­ра­щал­ся к при­хо­жа­нам: «Не стой­те и не жди­те: при­ча­щать ни­ко­го не бу­ду! На­до бы­ло в по­сту при­хо­дить!». Ком­мен­та­рии из­лиш­ни.